Неоспоримая - Елена Тодорова

Обхватив лицо Стаси руками, лихорадочно прижался губами. Скользнул по ее распахнутому рту языком. Лизнул. Захватил и потянул на себя сочную плоть.

Часто дыша и самозабвенно цепляясь губами, умудрялись отрывисто дразнить словами.

– Скучал?

– Бл*дски. Так, что... дышать теперь больно.

– Вскружила я тебе голову, Аравин?

– Снесла.

– Люблю тебя, Егор. Обожаю. Тащусь от тебя.

– Я тебя... больше жизни. Ты – моя финальная доза. Смертельная.

– Я – твоя панацея.

– Даже если и яд – я выпью. До самого дна, Мелкая. Выпью тебя.

– Пей.

Сиплое дыхание смешалось. Влажные губы соединились и зашлись в одержимом страстном такте. До красноты раздражали чувствительную плоть своей неторопливостью, своей бесконтрольной жадностью.

Сознание Сладковой увязло в каком-то дурманящем беспросветном коматозе.

«Еще минуту. Еще мгновение. Заставь меня гореть... Сгореть. Без кислорода, задохнуться.»

Понимала, что им пора остановиться и вернуться в зал. Но упорно не желала выплывать из этой сладкой и пряной эйфории. Словно пружина выскочила из жестких зажимов.

Вокруг них лежала темнота: густая и яркая, позволяющая слышать и чувствовать острее обычного. Стрекочущим шорохом отзывалось Стасино платье. Дыхание срывалось частым хрипом. Неустойчивый, будто из пластилина, под ногами пол. Горячая кровь неслась по венам, а кожа саднила томительным холодком.

Последние годы в доме Аравина Стася падала и взлетала. Обжигалась. Обмораживалась. Врезалась в углы. Срывала кожу. Лила слезы. Аравин был ее направляющим. Ее антидепрессантом. Антирелаксантом. Ее неотвязной и красочной галлюцинацией. Она за ним шла босиком, раздирая ступни, в самые дремучие и черные чащобы. Задыхаясь, но не останавливаясь. За ним. Бесстрашно, между тенями, в темноту его души.

И сейчас... Ослепли. Оглохли. Ослабли. Небрежными немыми отговорками своему здравому сознанию, по манящему шлейфу безумия, покатились вниз.

Гораздо позднее Аравин включил высокую напольную лампу и, заглянув в раскрасневшееся лицо Стаси, улыбнулся.

– С днем рождения, принцесса.

– Спасибо.

– Это тебе.

– Что это? Кольцо? – шепотом спросила Стася, торопливо рассматривая литый золотой ободок, выпячивающийся из тугого прореза белого, как молоко, бархата футляра. Тон девичьего голоса был легким, дразняще веселым. Скрыла она, как взволнованно заколотилось сердце в груди. Как вспотели ладони, державшие на весу подарок Аравина. Душа Сладковой затомилась, задрожала в тесных стенах. – Оно обручальное?

– Нет, не обручальное. Но там есть гравировка, – ответил Егор, побуждая ее достать кольцо из футляра.

– «Неоспоримая»? – коротко засмеявшись, прочитала Стася вслух. – Оно точно не обручальное? Ведь я обещала прежде помотать тебе хорошенько нервы.

– Точно, не обручальное, – усмехаясь, заверил девушку Аравин.

– Тогда можно на твой день рождения я тоже подарю тебе такое же не обручальное кольцо с гравировкой «мужчина моей мечты»?

Лицо Егора сделалось серьезным, внушительно прочертились скулы, и губы легли в одну тонкую полоску. Он не ответил. Вместо этого взял в руки левую ладонь Стаси и надел ей на безымянный палец кольцо.

Тихий свистящий выдох слетел с губ девушки. Сердце рухнуло куда-то вниз. А разум подался в непонятном направлении.

– Чувствую, тут кроется какой-то подвох, – сказала Сладкова, из последних сил стараясь сохранить непринужденность. – Предупреждаю, что проверю утром свой паспорт.

Егор лишь снисходительно покачал головой, без труда разгадывая ее истинное волнение. Он ведь чувствовал свою принцессу. Сейчас понимал – всегда так было. Они со Стасей словно один неотъемлемый механизм, передавали сигналы и импульсы по кислороду.

– Ох, тебе так повезло! – с радостным самодовольством воскликнула Стася. – Я родилась, чтобы сделать тебя счастливым.

– Действительно, мне так повезло, – согласился с ней Аравин, отбирая бокал и обнимая ее за плечи. – Пойдем в зал, красивая. Хочу, чтобы ты помнила свой праздник.

Но едва они появились в зале, Артем позвал Сладкову в кухню. Она сразу не заметила, в каком он был состоянии. Только в кухне, в ярком свете люстры поняла, что парень пьян и чем-то сильно расстроен.

– Артем? – осторожно обратилась к нему девушка. – Что-то случилось?

Ехидная улыбка появилась на губах друга, исказила черты лица незнакомыми эмоциями. У Стаси подскочил пульс, и она поняла, что начинает волноваться.

– Артем?

– Что у тебя с Аравиным? – выплюнул свой вопрос Соколовский.

Девушка напряглась, но внешне сохраняла равновесие.

– А что у меня с Аравиным?

– Не играй со мной, Настя. Я думал... думал, ты не такая, как все остальные девушки, – выдал он тоном смертельно раненого ребенка.